Ваал - Страница 21

Клеопатра Сергеевна (сначала было слегка усмехаясь). Я устала очень!.. Пешком пришла из города… Жалко было денег на извозчика, да к тому же рассердилась… (Помолчав немного и с навернувшимися слезами на глазах.) Госпожа, которой относила я платье, ни копейки мне не заплатила.

Мирович. Это отчего?

Клеопатра Сергеевна (совсем сквозь слезы). Говорит, что я испортила ей платье, что она будет отдавать его переделывать и прикупит еще материи, а потому я даже ей останусь должна, а не она мне… (Закрывает лицо платком, чтобы скрыть окончательно полившиеся слезы.)

Мирович. Но слезы-то такие о чем же?.. Из-за таких пустяков! Как тебе не стыдно, Клеопаша!.. На, выпей лучше воды!.. (Наливает стакан и подает его Клеопатре Сергеевне.)

Клеопатра Сергеевна (отталкивая стакан и капризным голосом). Не надо!.. Отвяжись!..

Мирович, видимо, этим оскорбленный, отошел от Клеопатры Сергеевны, поставил стакан на стол и сел заниматься.

Клеопатра Сергеевна (продолжая плакать). Дура этакая!.. Скупая!.. Жадная!.. Всякую бедную готова обсчитать.

Мирович (не оставляя своей работы и с некоторой как бы ядовитостью). Но, может быть, ты и в самом деле дурно сшила.

Клеопатра Сергеевна. Хорошо я сшила!.. Она придралась только так…

Мирович (опять как бы с ядовитостью). Ну не думаю, чтоб очень уж хорошо…

Клеопатра Сергеевна. Почему ж ты не думаешь?..

Мирович. Потому что все русские женщины, кажется, не совсем хорошо умеют шить, особенно вы, барыни.

Клеопатра Сергеевна. Вы, мужчины, лучше!

Мирович. Мужчины все словно бы подаровитей немного и потолковей.

Клеопатра Сергеевна (рассердясь). Ужасно как толковы! И что это за страсть у тебя, Вячеслав, в каждом разговоре подставить мне шпильку и стороной этак намекнуть мне, что я глупа и делать ничего не умею.

Мирович. Когда ж я это говорил?

Клеопатра Сергеевна. Ты всегда это хочешь сказать и разными доводами убедить меня в том!.. Но я тебе несколько раз говорила, что я очень самолюбива и если увижу, что человек меня не уважает, смеется надо мной, я не знаю на что готова решиться.

Мирович. Бога ради, не развивай по крайней мере далее этих сцен!.. У нас есть очень многое более серьезное, о чем мы можем беседовать и горевать…

Клеопатра Сергеевна. Не знаю: для меня это очень серьезное, и что же еще для нас может быть серьезнее этого?

Мирович. Да хоть бы то, что вот сейчас твоя бывшая приятельница, Евгения Николаевна, рассказывала мне.

Клеопатра Сергеевна. Что такое она могла рассказывать тебе?

Мирович. Уверяла, что вся эта история, которую про нее повествует Куницын, ложь совершенная и что будто бы даже ты все это выдумала и научила Куницына…

Клеопатра Сергеевна. Я?.. Ах, она дрянь этакая. Очень мне нужно что-нибудь про нее выдумывать, я и про существование ее совсем забыла.

Мирович. Потом она меня предостерегала, что муж твой очень желает опять с тобой сойтись и для того, чтобы разлучить меня с тобой, велел даже скупить одно мое обязательство и засадить меня за него в тюрьму.

Клеопатра Сергеевна (побледнев). Тебя… В тюрьму?

Мирович. Да!..

Клеопатра Сергеевна (все еще как бы желая не верить тому, что слышит). Вот уж про нее это можно оказать, что она сама тут все навыдумывала…

Мирович. Почему ж навыдумывала? От твоего супруга всего можно ожидать.

Клеопатра Сергеевна. Но надолго ли же он может тебя посадить?

Мирович. Пока я денег не заплачу!

Клеопатра Сергеевна. Но заплатить ты не можешь никогда, потому что у тебя нет денег.

Мирович (насмешливо). Денег нет!

Клеопатра Сергеевна. Ну, нет-с!.. Это извините!.. Я мужу не позволю этого сделать.

Мирович. Но каким же способом, желал бы я знать, ты ему не позволишь?

Клеопатра Сергеевна. Так!.. Не позволю!.. (Встает и начинает ходить по комнате.) Ты эти деньги занял и прожил на меня, а потому мой муж и должен их заплатить: я все-таки его жена.

Мирович (разводя руками и усмехаясь). Совершенно женская логика и даже женская нравственность: любовник женщины прожил на нее деньги, и потому муж ее должен заплатить их!

Клеопатра Сергеевна (с возрастающим жаром). Должен!.. Да!.. Он заел у меня молодость, всю жизнь мою, и это уж не твое дело, а мое: пусть будет моя логика и моя нравственность! (Подумав немного.) Все это, конечно, пустяки!.. Я не допущу этому быть! Для меня гораздо важнее тут другое! (Вдруг останавливается.) А теперь, пожалуйста, дай мне воды!.. Я чувствую, что мне в самом деле что-то очень нехорошо делается!.. (Показывает себе на горло.)

Мирович подает ей воды.

Клеопатра Сергеевна (жадно выпивает целый стакан). Ну и поцелуй меня поласковей, знаешь, как в первое время нашей любви ты меня целовал.

Мирович обнимает ее; она сама его страстно целует, а потом как бы отталкивает его.

Довольно!.. Садись на свое место!.. Я тоже сяду: у меня ноги подгибаются… (Опускается на диван.)

Мирович также садится. Заметно, что он заранее предчувствует несколько щекотливое для него объяснение.

Клеопатра Сергеевна (в каком-то трепетном волнении). Послушай, я давно хотела тебя спросить, но все как-то страшно было: вопрос уж очень важный для меня!.. Скажи!.. Но только, смотри, говори откровенно, как говорил бы ты перед богом и своей совестью!.. Говори, наконец, подумавши и не вдруг!.. Скажи: любишь ли ты меня хоть сколько-нибудь или совсем разлюбил?.. По твоему обращению со мной я скорей могу думать, что ты совсем меня разлюбил или даже почти ненавидишь.